Via dolorosa — «Скорбный путь»

С вершины Елеона открывается чудесный вид на панораму Иерусалима. Здесь все делают фотоснимки на память. Мы спускаемся по крутой дороге вниз, перед нами вид на Стены Иерусалима, как вдруг, из города доносится звук удара в большой колокол, затем еще и еще, и весь город заливает колокольный звон. Сегодня вечер субботнего дня — завтра воскресение, и, погружаясь в колокольный звон, мы возвращаемся в Святой город. Этой ночью в Храме Святого Гроба мы будем причащаться.

Сегодня мы не выезжали из города, этот день мы посвятили святыням Иерусалима и его окрестностей. Наступил очень важный вечер — сегодня мы готовимся к исповеди и причастию.

Последование ко причащению мы вычитали все вместе перед ночной службой. Паломникам будет важно знать, что греки не разрешают приезжим священникам исповедовать на службе, поэтому паломники обычно ходят на вечернее богослужение в Русскую миссию и там исповедуются. Мы исповедовались, укрывшись в одном из пределов храма, и нас никто не потревожил. При этом Дэн стоял на страже, пообещав, что если кто-то придет, то он начнет громко петь «Отче наш», чем меня очень развеселил.

Приезжее духовенство приходит в храм пораньше и ждет ризничего монаха в алтаре Кафоликона. Ризничий выдает облачение, предварительно проверив у каждого документы: каждый священник должен получить письменное разрешение на служение у секретаря Иерусалимского Патриарха. Должность секретаря сейчас занимает епископ Аристарх — уважаемый всеми старец, добрый и внимательный архиерей. Я получил облачение, облачился и занял свое место в алтаре. Было приятно встретить здесь знакомых священнослужителей из России. Когда закончилась краткая утреня, духовенство отправилось в Кувуклию Гроба Господня на литургию. Здесь мы приобщились Святых Таин. Было радостно и приятно помолиться с братьями-монахами, — греческий иеродиакон-святогробец служил с таким благоговением, что казалось, вот-вот «растворится в Боге».

«Плиз! Плиз!» (Пожалуйста! Пожалуйста!) — поторапливал архиерей приезжее духовенство — причастников много, и служба затягивается. После литургии мы выпили традиционный стаканчик кофе в ризнице. Тут смотритель Гроба — митрополит Дорофей угощает богомольцев и дает благословение. С благоговением и благодарностью целуем руку святителю и отправляемся отдыхать…

После проделанного долгого пути, массы эмоций, компания наша значительно измоталась, все утомлены, хочется выспаться. В связи с этим у нас возникло замешательство: с одной стороны хочется отдохнуть, с другой — спать, когда совсем рядом совершается на Гробе Господнем ночная служба, совестно. Осталось совсем немного и путешествие наше подойдет к концу. Жалко тратить время в Святой земле на сон. Договариваемся, что те, кто в силах, идут на ночную службу, другие отдыхают перед подвигом следующего дня. С большим трудом встаю в 22– 45 по местному времени. Жалко будить Анзора, он взял на себя труд водителя и не дает сменять себя — спасается. Пусть выспится. Захожу к соседям — все спят. Не хочется тревожить усталых путников. Стучусь в следующую комнату, а Дима уже одет: «ну пошли что ли?». Редкая возможность пообщаться по душам… Обходим город от Дамасских ворот, подходим к Львиным. Сама собой умолкает беседа, перед нами древние двери — левая створка сползла с петли и стоит на земле. Посмотрели, потрогали. Прошли под аркой Львиных ворот.

Мы в самом начале Скорбного пути. Подходим к отметке № 1. Притория Пилата. Здесь был суд над Господом, здесь его избивали римские солдаты (26) — волнуюсь, достаю маленькое карманное Евангелие. В свете тусклого уличного фонаря очень плохо видно текст. Открываю от Луки — знакомые наизусть Божественные слова. «…Услышим святаго Евангелия. Мир всем!». На пустой улице, покрытой крупными отшлифованными столетиями плитами, стоим только мы вдвоем. Двое паломников из далекой страны — я, в подряснике с книжечкой и Димка в куртке и джинсах. Начинаю чтение: «…И сказал Господь: Симон! Симон! Се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу; Но я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих…» (27). Прочитали о гефсиманской молитве на камне, о том, как Иисус просил «да минует меня чаша сия», как спали, ничего еще не понимающие ученики, и как Он просил пободрствовать с Ним, как падал кровавый пот на камень. Прочли о предательстве Иуды и о том, как Петр, выхватив нож, бросился защищать Учителя и был остановлен (28). Идем дальше. Совсем рядом остановка № 2. здесь на Господа возложили Крест, и Он пошел по направлению к Судным вратам. Снова достаю Евангелие: «…Тогда Господь, обратившись, взглянул на Петра; и Петр вспомнил слово Господа, как Он сказал ему: прежде нежели пропоет петух, отречешься от Меня трижды. И вышед вон, плакал горько…» (29) на последних словах подкатывает комок к горлу. Димка молчит, склонив голову. Все это было здесь. Молча идем дальше. Подглядываю в карту города — ночью можно перепутать поворот. В полумраке находим следующую остановку — здесь, по преданию, Христос упал под тяжестью Креста, и некая Вероника бросилась к Нему, чтобы вытереть Его лицо от заливающей глаза крови и пота. В награду за свою любовь она получает отпечаток Божественного Лика на окровавленном полотне. В переулке совсем темно — брат мой достает телефон и светит экранчиком: «…Пилат снова возвысил голос, желая отпустить Иисуса. Но они кричали: распни, распни Его!..(30) и наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели» (31).

Следующая остановка. На этом месте Господь упал, после избиений не в силах нести Крест дальше. И некоего Симона заставили помогать нести Ему Крест (32). Дальше по карте прошли еще несколько остановок, читая Евангелия. Дошли до русского Александровского подворья, у дверей, ведущих к порогу Судных врат остановились, — это предпоследняя остановка, — последняя на Голгофе. Проходя из города Судными вратами, осужденный уже не мог быть оправдан. Безусловно, переступая этот порог, Господь наш испытывал невыносимую скорбь. Тут, у этого порога снова открыли Святое Евангелие: «Вели с Ним на смерть и двух злодеев. И когда пришли на место, называемое Лобное, там распяли Его и злодеев, одного по правую, а другого по левую сторону. Иисус же говорил: Отче! Прости им, ибо не знают, что делают… один из повешенных злодеев злословил Его и говорил: если Ты Христос, спаси Себя и нас. Другой же напротив унимал его и говорил: или ты не боишься Бога, когда и сам осужден на то же? И мы осуждены справедливо, потому что достойное по делам нашим приняли; а Он ничего худого не сделал. И сказал Иисусу: помяни меня, Господи, когда придешь во Царствии Твоем! И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе, ныне же будешь со Мною в раю…» (33). Вдруг, и я, и спутник мой Дима вспомнили нашу беседу у камина в Сергиевом Посаде. Я едва дочитал до точки, закрыл книгу и пошел дальше, чтобы скрыть навернувшиеся слезы, и чтобы брат мой — Димка не искал возможности скрывать свои… Перед нами вход во двор Храма Воскресения, ярко освященный огнями фонарей: «Тогда некто, именем Иосиф… пришел к Пилату и просил Тела Иисусова; и сняв Его, обвил плащаницею и положил Его в гробе, высеченном в скале, где еще никто не был положен. День тот был пятница, и наступала суббота» (34). Идем дальше по залитой светом площади ко входу в храм. Прямо при входе колонна, из которой в посрамление еретиков и в утверждение православной веры в одну из Пасхальных ночей вышел Благодатный огонь. Колонна расколота и опалена. Встали у колонны. Впереди в полумраке храма, освещаемый старинными лампадами, камень помазания. Из глубины храма бьет в лицо густой запах чудесного благовонного мирра и ладана: «Последовали также и женщины… возвратившись же приготовили благовония и масти; и в субботу остались в покое по заповеди. В первый же день недели, очень рано, неся приготовленные ароматы, пришли они ко гробу, и вместе с ними некоторые другие. Но нашли камень отваленным от гроба. И вошедши не нашли Тела Господа Иисуса. Когда же недоумевали они о сем, вдруг предстали пред ними два мужа в одеждах блистающих. И когда они были в страхе и наклонили лица свои к земле, — сказали им: что вы ищете живого между мертвыми? Его нет здесь: Он воскрес!..» (35). Из Кафоликона (36) доносились звуки греческой утрени — братья-святогробцы славили Воскресшего Христа. Приближалась Литургия. Дежурный монах, увидев нас, показал нам на вход в Гроб Господень, мы прошли. Перед нами открылось таинство Проскомидии (37): внутри пещеры, стоя на коленях перед Гробом Господа, священник-грек поминал частицы за живых и усопших. В свете лампад, мы опустились на колени рядом и поминали всех своих близких и далеких: и тех, кто остался спать в гостинице и тех, кто остался далеко в России…

Иеромонах Гурий,

Из рассказа «Паломничество во Святой Город».

Источник:https://nightwolves.ru/nw/bytie/730/

Ссылки:

(26) Иоанн 19:1.

(27) Лука 22:31–32.

(28) Лука 22: 39–54.

(29) Лука 23:61–62.

(30) Лука 23:20–21.

(31) Иоанн 19:16.

(32) Марк 15:21.

(33) Лука 23:32–43

(34) Лука 23:50–54.

(35) Лука 23:55–24:1–6.

(36) Кафоликон — центральный придел храма Воскресения.

(37) Первая часть Литургии, совершаемая в жертвеннике, за которой поминаются живые и усопшие.